91

фургон. Колеса фургона надсадно вращались, но он тем не менее неумолимо сползал вниз.

        Въезд на завод был покрыт девственночистым снегом. Санычев вылез из машины и довольно сухо предложил московским гостям обождать снаружи. Когда Валерий, поднимаясь по лестнице, в последний раз оглянулся, он увидел, как санычевская «Волга» закатывается в глубь двора. Джип с ребятами Валерия остался на стоянке у проходной.

        Дверь из директорского кабинета в комнату отдыха была распахнута. В комнате громко разговаривал телевизор, на диване развалился Чердынский. При виде Валерия, вошедшего в комнату отдыха вслед за Санычевым, он удивленно поднял брови.

        Валерий поскорее, не дожидаясь приглашения, сел в широкое кожаное кресло. Ему показалось, что в здании очень жарко. Пронзительный писк телевизора штопором ввинчивался в уши. Чердьшский с Санычевым оживленно заговорили: Нестеренко с трудом понял, что тот грузовик, который застрял на взгорке, шел с сырьем на комбинат и что как бы он не попал в аварию. Чердынский спросил, с чем был грузовик, директор назвал какоето шибко непонятное слово, и Чердьшский сказал:

        — Совсем обалдели, да?

        — Да ладно, не первый раз возим, — проговорил Санычев. И обернулся к Валерию:

        — Так о чем вы хотели поговорить?

        — Об Алихани, СПИДе и цикло… цисплантине.

        Санычев слегка побледнел.

        — Когда я спросил вас, Демьян Михайлович, кто мог заказать Игоря, вы назвали мне Спиридона, так? А ты, Алеша, рассказал мне трогательную историю о московских фармацевтических корпорациях. Я, конечно, понимаю, что я не тот человек, которого стоит посвящать в детали вашей хозяйственной деятельности, но всетаки есть единственные люди, которым было выгодно убрать Игоря. И я так понимаю, что именно они финансируют губернатора…

        В кабинете наступило тяжелое молчание. Потом Санычев с усилием сказал:

        — У вас не совсем верное представление о методах западных корпораций, Валерий Игоревич. Они переманили Игоря. Он уезжал. Зачем им в него стрелять?

        — Вы оба утром встречались с доктором Гертцки. Что от вас хотела «ЛанкаГештальт»?

        Санычев промолчал. Чердынский ответил:

        — Допустим — купить нас.

        У Валерия страшно кружилась голова, и он с трудом услышал свой собственный голос:

        — Почему вы не сказали этого мне?

        — Потому что «Ланку» трясет от нашего имени. Потому что, с точки зрения «Ланки», Россия — это страна, где украли ее лекарства. А если вы впридачу возьмете доктора Гертцки и подвесите его за ноги, по своему обыкновению, то «Ланка» перестанет трястись и начнет орать. И последствия этого для завода мне даже страшно представить…

        Валерий закрыл глаза и вытер лоб, а когда он открыл их, над ним стоял Чердынский и смотрел на него укоризненным взором.

        — Ты показался врачу? — спросил медик из органов.

        — Не успел. Со мной все нормально

        — Какое, к черту, нормально. Сними пиджак и рубашку. Демьян, ножик есть?

        — Сейчас принесу.

        Санычев вышел в кабинет, видимо, за ножом. Валерий потянулся левой рукой к рубашке. Пальцы почти не гнулись.

        В предбаннике громко хлопнула дверь, так громко, что на столике перед Валерием подскочила бутылку с водой. Валерий, закрыв глаза, казалось, дремал в кресле.

        Санычев задерживался — Чердынский, недовольно поморщившись, шагнул в кабинет, прикрыв за собор дверь.

        Генеральный директор «Зари» стоял у стола, судорожно сжимая в руках старый хирургический скальпель, который он достал из ящика. Напротив него возвышался Павел Когут по кличке Спиридон, в щегольской кожаной куртке и со щербатой улыбкой на неестественно красном выбритом лице. С флангов Спиридона прикрывали двое горилл.

        Когда впоследствии милиция пыталась расследовать