90

это непозволительная роскошь.

        Санычев пожал плечами.

        — У меня есть охранник. Он остался в машине.

        — Если он остался в машине, он не охранник, а хрен собачий. Между прочим, у вас тут в Тарске наблюдается любопытная закономерность — киллеры у вас не хуже, чем везде, а вот охранники определенно урюпинской сборки…

        — Отойдем на минутку, — сказал директор.

        Они отошли на середину аллеи, оставив Нетушкину у могилы сына. Директор тоскливо оглянулся, глаза его с теплым вниманием скользнули по стройной фигурке. Валерий с раздражением вспомнил слова Мирославы о том, что Демьян Санычев любил водить в заводскую гостиницу девиц. Как успел выяснить Муха, Санычев развелся еще на Урале, через пятнадцать лет весьма несчастливого, шумного и бездетного брака. С тех пор он успел наплодить двух деток, матери которых жили в подаренных им квартирах в центре Тарска и получали ежемесячную стипендию.

        Нестеренко заметил, что его ребята вели себя очень грамотно: четыре человека рассредоточились по территории кладбища и, не мозоля глаза, в то же время перекрывали все подходы к могиле.

        — Я слышал, вы говорили с губернатором? — спросил Санычев.

        — Да. Поинтересовался, за что он взъелся на завод.

        — И что он вам сказал?

        Голос директора внезапно сорвался.

        — Занимался любимым ремеслом губернаторов — словоблудием. Кстати, насчет таможни, евреев и Борщака — это правда?

        — Вранье. Стопроцентное и абсолютное. Причем выдумано не три года, а месяц назад, когда Афанасий зарегистрировался как кандидат. Распространяется как бесплатное приложение с каждым сольным губернаторским выступлением.

        Директор снова оглянулся на Викторию Львовну.

        — Почему ты не сказал мне, что на завод претендует Колун?

        — Я бы просил говорить мне «вы», Валерий Игоревич. Хотя бы потому, что я старше на четверть века.

        — Почему вы не сказали, что на завод претендует Колун?

        — На завод претендует не только он.

        — А кто еще?

        — Ваш добрый знакомый Молодарчук. Или господин губернатор… Вся губернская саранча… Вы не представляете, сколько появляется желающих отхватить от очень прибыльного, но не очень крупного предприятия.

        — Но вряд ли Молодарчук заказывал Игоря.

        — А вы не задумывались над тем, Валерий, почему в вас стрелял именно милиционер?

        — Купленный Спиридоном.

        — Да. Но тем не менее — милиционер. И заказ, насколько я понимаю, он мог получить, по крайней мере, от двух сторон. Вопервых, от Спиридона. А вовторых, от своего официального начальства, которое, в случае выполнения заказа, гарантировало ему защиту от неминуемого ареста…

        Валерия слегка качнуло, он шарахнулся плечом о высокую сосну и тут же грязно выругался.

        — Что такое? — спросил Санычев.

        — Да ничего, просто рану задело. Слушай, ты куда сейчас едешь?

        — На завод Вику отвезу и на завод.

        Валерий глянул на часы было восемь вечера.

        — Я с тобой. Поговорить надо.

***

        Вопреки ожиданиям Валерия, Санычев поехал в одной машине не с ним, а с матерью Игоря. Несмотря на раннее время, потихоньку смеркалось: на небо выползли тучи, из них повалил густой и мокрый не то дождь, не то снег, и дорога за городом моментально превратилась в каток.

        У самого дома Игоря Санычев вылез из машины и долго прощался с Викторией Львовной, однако за калитку не зашел, а так и стоял на самом снегопаде минуты три, пока не оброс весь белыми пушистыми хлопьями. Виктория Львовна у порога еще раз обернулась, помахала узкой ладошкой обеим машинам и исчезла за дверью.

        Дорога обратно в город была паршивой донельзя. Машины шли, включив противотуманные фары и катаясь из стороны в сторону. На одном из взгорков Валерий заметил тяжелогруженый