78

как будто подчеркивая свои огромные обводы.

        – А меня?

        Застигнутый врасплох Голем заморгал ресницами.

        – Мальчишку, который помог завалить Шило за десять рублей, ты отпустил, – повторил Сазан, – а меня? Ято Шило не трогал.

        Великан глядел на своего элегантного коллегу, чтото соображая.

        – Ты приказал троим убрать меня, Голем. Сказать кому?

        – Они меня продали? – недоверчиво сказал Голем.

        Щеки его вдруг побагровели. Он сообразил простую вещь: из четырех быков, которых он взял с собой, трое были те самые, которым была поручена ликвидация Сазана. Голему показалось полезным, чтобы они осмотрели внутреннее устройство дачи противника, и если эти трое, получив приказ, пошли и выложили все Нестеренко, то у него, Голема, нет с собой людей. И он все равно что покойник.

        – Извини, Голем, – сказал Сазан, – они тебя продали. И знаешь почему? Потому что за неделю ты умудрился потерять половину владений босса. Сазан говорил негромким голосом, расслабленно откинувшись в кресле. Казалось, он выясняет с собеседником какието незначительные вещи, и Голем с удивлением подумал: как этот человек не боится, что я сверну ему голову? Потому что, несмотря на дачу, охранников за дверьми и телекамеры за воротами, в этой комнате они были одни, а один на один Голем мог свернуть голову не то что рыбке Сазану, а живому крокодилу.

        – Ты, конечно, извини за любопытство, – спросил Сазан, – но ты сам до этого додумался или тебе ктонибудь из ивкинских замов подсказал? Глуза, например?

        – А чего тут думать? – спросил Голем хрипло. – Мал для нас двоих аэродром, понял?

        – А ты не просек, например, что покойник Глуза работал на ту самую Службу, которая хочет у тебя отобрать ТЗК? А? Думаешь, я тебя замочу? Я лучше по всей Москве раззвоню, как ты подрядился меня убрать по наводке собственных конкурентов.

        – Так это всетаки ты убрал Глузу, – сообразил Голем.

        – Не я. Думаю, что я бы с удовольствием взял этот грех на душу, но так случилось, что ктото любезно постирал за меня мои носки.

        – Это ты виноват, – сказал хрипло Голем, – ты всюду ходил и встревал своим поганым языком, что я заказал шефа. И от этого все побежали изпод «крыши» в сторону, как муравьи. А ты отлично знаешь, что я пылинки с Шила сдувал… Что если бы я знал, кому глотку за него перервать, перервал бы. Может, я и не такой умный, как ты, а знаешь, почему меня Шило вторым человеком сделал? Думаешь, потому что я здоровый, как слон? Потому что Шило знал – я его никогда не продам. И вот он в гробу, а над гробом стоишь ты и говоришь: «А Големто у нас теперь богатый наследник». И как я должен после этого к тебе относиться?

        – Извини, – развел руками Сазан, – ну соврал я. Уж очень удобное было вранье. А за вранье что, теперь вышку дают?

        – Мал для нас аэродром, – повторил Голем.

        – Верно. И какой же отсюда выход?

        – А что – выход? Кто кого завалит, вот и весь выход.

        – Слушай, Голем, – сказал Сазан, – от Шила осталось большое княжество, но за неделю ты просадил половину. Таганчиков тебя послал, Обринып ушел к Болыпаку, Веледеев твоих же собственных ребят сманил. Это нормально, когда ко мне приходят твои люди и говорят, что они хотят работать со мной? И ведь никто из них не говорит, что Голем – садист, сволочь или стучит ментам. Они все говорят только одно: это наследство Голему не по плечу.

        Голем вскочил с кресла. Нестеренко едва заметно шевельнулся. Голем замер. Нестеренко сидел все в той же небрежной позе, но теперь на коленях у него лежал «ТТ», и этот «ТТ» смотрел Голему прямо в живот.

        – Извини, Голем, нам надо договорить.

        – Что договаривать? – обреченно сказал Голем. – И так все ясно. Либо ты меня, либо я тебя, и похоже,