60

нет, – с чувством сказал полковник Тараскин, – летчики на земле сидят, как вороны без перьев. Американцы вон каждую неделю летают, а у меня, знаете, сколько? Есть такие, которые год в воздухе не были. Безобразие, до чего довели армию.

        Нестеренко, в дальнем конце стола, посмотрел на полковника лягушечьими немигающими глазами, но полковник сидел к нему боком и взгляда этого не видел.

        Пирушка быстро переросла в пьянку: часа два спустя Тараскин плясал с господином Саймонсом на лужайке; господин Кагасов, позаимствовав у любезных гостей девиц, скрылся в направлении беседки, Саша Шакуров шумно блевал в кустах. Молодой пилот, прислонившись спиной к дереву, молча смотрел на это безобразие. Потом незаметно поднялся и побрел в рощу.

        Сазан выждал пять минут и пошел за ним. Тропинка, усыпанная влажными опавшими листьями, привела Нестеренко к белой скале, поросшей бородками мха. Сазан взбежал по скале вверх: вертолетчик сидел на каменном козырьке и смотрел вниз, на белое, с барашками море. Сазан сел рядом.

        – Тебя как зовут? – спросил он.

        – Мишка. А тебя?

        – Валера.

        – А ты чего не пьешь? – спросил пилот.

        – А я на работе, – ответил Нестеренко, – хозяина охраняю.

        – Хороший хозяинто?

        – Да сойдет. Я раньше у другого был – из армии. Степчук, может, слыхал? Пилот покачал головой.

        – Ну да. Он десантник был. Из ЗГВ. Там чегото подраспродал, вернулся в Россию, аж бабки из носа капали, занялся коммерцией, только пошиковать очень любил. Так что я привык.

        – А что же с ним случилось? Убили?

        – Какое убили, пропил он свою коммерцию. В «Метрополе» официантам шампанское за шиворот выливал. Рояль у нас позолоченный в гостиной стоял. А у этого – нормальный парень – рояля нет. Один унитаз позолоченный.

        Помолчал и добавил:

        – Этот, полковник – он в Афгане три года пробыл. Чегото у него там контакты в голове заискрили.

        – Тараскин тоже из Афгана, – сказал пилот, – а Бачило, считай, до сих пор там служит. В Байшанском погранотряде. Слышал, наверно, – Бачило Петр Евгеньевич?

        – Неа.

        – Ну, они полгода назад караван с опием расстреляли. Целый бой был! Он там раньше замом был, так эти караванщики только что не с фонарями через речку переходили. А он их за горло взял: целый караван!

        – Это сколько в долларах будет? – поинтересовался Валерий.

        – Бачило приезжал, рассказывал: килограмм опия за речкой стоит 5090 долларов. За блокпостами – уже до 300. А в Москве уже четыре тысячи. Они там лимонов на десять пожгли, по московским ценам.

        Задумался и добавил:

        – Бачило – он зверь! Первый стакан выпьет – белку в глаз бьет, только на первом он не останавливается. Упьется и давай костить черножопых. Очень ему тамошние пески надоели, а в Россию не переводят.

        – А как же он тут появляется? – спросил Сазан.

        – А по воздуху. К нам из Байшана транспортник летает, – вот он, когда осточертеет, вместе с грузом забирается. Денек погостит и обратно.

        – А москвичи тут бывают? – спросил Сазан.

        – Бывают. Вон, на прошлой неделе Сергеев с Васючицем был.

        – Это кто – Сергеев?

        – Генераллейтенант. В Рыково2 командует. Они втроем в Афгане были – Бачило, Сергеев и Васючиц. Сергеев в армии остался, а Васючиц сначала в «Воентехе» был, потом они чегото не то продали, его из армиито и поперли. Ну, он в бизнес пошел – три года назад ходил здесь в красном пиджаке, с девицами, баню сжег, едва голышом выскочил. Там, в бане, девица сгорела – Тарас едва это дело замял. А потом смотрю – он все както съеживается, словно мячик шилом пырнули, и совсем пропал. А недавно приехал – он уже шишка в какойто московской конторе. Комитет… нет. Служба авиационного контроля. А может, и не авиационного.