– Тогда зачем ему аэропорт? Какой ему с Рыкова навар?
Голем задумчиво поскреб огромной пятерней шею. – Ну как, – сказал Голем, – это как девка: всегда приятней взять, чем не взять.
Глуза немного кашлянул от такого сравнения, поскольку, сравнив с девкой аэропорт со всем его содержимым, Голем невольно сравнил с девкой и часть аэропорта, а именно Алексея Юрьевича Глузу. И продолжил:
– У него один способ чего то поиметь с Ивкина: продать Ивкина Службе.
– Как продать?
– Да обыкновенно. Приходит он в Службу и говорит: «Дайте мне двести штук баксов, и я отступлюсь от Рыкова. А иначе буду сидеть и вам кровь портить».
– Так прямо и сказал? – ахнул Голем, и Глуза про себя отметил, что покойник Шило нисколько не преуменьшал степени умственного развития своего референта.
– Ну я над ними со свечкой не стоял, – сказал Глуза, – но слухи такие ходят.
– И что же делать? – потерянно спросил Голем.
– Знаешь, есть такая советская народная мудрость: нет человека, нет проблемы, – усмехнулся Глуза.
***
Глава Службы транспортного контроля Сергей Станиславович Рамзай ужинал в ресторане с одним из знакомых, высокопоставленным чиновником Министерства юстиции. Разговор шел о том о сем и наконец неизбежно скатился на тему растущей криминализации общества. Оба чиновника, будучи представителями государства и вообще людьми высокой гражданской ответственности, очень переживали за эту криминализацию и с трепетом читали полосу «происшествия» в газете «Коммерсант». Других полос они, кстати, не читали.
– Да вот, – привел вопиющий пример. Рамзай, – помнишь, я тебе рассказывал про рыкбвский аэродром?
– Ну?
– Беспредел на беспределе. Мы там намеревались сменить директора. Человек просто все разворовал. Созвали акционерное собрание. И что начинается? Сначала нашу доверенность признают недействительной. То есть акционер с контрольным пакетом ничего не может поделать со своей собственностью!
Дальше – больше. Директор наконец доигрался.
У него такая куча долгов, что один из кредиторов от обиды устроил на него покушение. Пострадать он не пострадал, но оказался в больнице с сердечным приступом. Хорошо. Мы созываем совет директоров, хотим назначить исполняющего обязанности. Людям осточертела эта война, все готовы назначить Кагасова – ну, это наш человек, и что ты думаешь?
Директор вызывает откуда то бандита. Бандита зовут Нестеренко. Бандит проходит по кабинетам со своими качками и говорит людям: «Ну вы тут определитесь правильно с голосованием». И они все голосуют и выбирают и.о, какого то Алексея Глузу, первого зама.
– Ужас, – искренне сказал чиновник из Министерства юстиции, и оба друга продолжили разговор о язве преступности.
Глава 5
Прошло три дня – и за эти три дня в аэропорту ничего особенно революционного не произошло. Служба транспортного контроля, как и предсказывал Нестеренко, на время оставила аэропорт в покое. Директор Ивкин перебрался домой, где и отлеживался в постели, и Служба решила к нему не приставать по крайней мере до выхода на работу.
Особых перемен в финансовых делах авиакомпании не случилось, если не считать того, что всем выплатили зарплату, а счета прилипших к аэропорту предприятий были переведены в подконтрольный Сазану банк.
Пилоты и ремонтники не без основания полагали, что без Нестеренко им зарплаты не видать бы, как своих ушей, и потому имя его стало весьма популярно, а эпизод с купанием Глузы в унитазе пересказывался далеко за пределами летного поля.
Ребята Сазана охраняли дом директора и здание аэропорта, а на стоянке дежурили люди Голема. Между ними непременно случилась бы стычка, но, на счастье Сазана, у наследника
