превратив, с помощью евроремонта, бывшую казарму в роскошный VIP домик. Но уже через год частные птички стали гнездиться в куда более престижных Шереметьеве и Внукове, и Рыково засохло, скукожилось и ныне пребывало в коматозном состоянии необъявленного банкротства. Дорога к Рыкову была скверная, ехать было – не меньше часа (Сазан, разумеется, никогда в Рыкове грузовом не был, но при взгляде на карту выходило так), и Сазану расхотелось гробить еще один «паджеро» на гнусной полуасфальтированной трассе, большая часть которой вдобавок пролегала через изобилующий светофорами город спутник.
К тому же Шило, державший этот, как его – топливозаправочный, комплекс в аэропорту, мог не правильно истолковать действия своего коллеги. И принять безобидное желание посетить любительский спектакль, именуемый акционерным собранием, за намерение увести у Шила сочащегося бабками клиента. Сазан старался не давать поводов для не правильного истолкования своих намерений.
А через час, когда Сазан сидел за завтраком на увитой плющом террасе, к нему неслышно подошел Муха.
– Ну что там? – недовольно обернулся бандит. Муха смотрел себе в ладонь, и выражение лица у Мухи было немного озадаченное, словно на ладони лежала божья коровка в полосочку или какая иная природная несообразность.
– Пули из твоей тачки выковыряли, – сказал Муха. – Полуоболочечные.
И выложил на стол прозрачный пакетик. Сазан задумчиво уставился на его содержимое.
Пули и в самом деле были полуоболочечные. Шесть долларов за штучку.
– Интересное кино, – растерянно сказал Сазан. В отличие от большинства непрофессионалов, свято уверенных в том, что основная задача войны – это положить как можно больше солдат противника, Сазан хорошо знал, что на войне ранение солдат противника всегда лучше смерти. Убитого зарывают в землю, и на этом все хлопоты кончаются. Раненого надо охранять, кормить, везти в госпиталь, тратиться на лекарства и лечение. Раненые задерживают продвижение вражеских войск и истощают вражеский бюджет. Поэтому стандартные пули, которыми стреляет автомат Калашникова и любая другая машинка для убийства, имеют твердую оболочку. При беспорядочном огне такая пуля ранит со вдвое большей вероятностью, нежели убивает.
Другое дело – террористы и киллеры. Им нужен не раненый противник, а противник убитый. Поэтому профессиональные убийцы предпочитают полуоболочечные пули с мягкой цинковой оберткой, которая разрывается от контакта с телом и может сделать смертельной любую рану. В сущности, степень профессионализма покушения почти всегда определяется именно этим фактом: стрелял ли убийца стандартными армейскими маслинами или купил на рынке полуоболочечные пули по шесть долларов за штучку.
– Интересное кино, – растерянно повторил он, – стреляли они, словно анаши обкурившись, а маслины у них высококачественные…
Сазан не подозревал, насколько он в этот момент был близок к истине
– А они точно плохо стреляли? – с сомнением спросил Муха.
– Да хуже свиньи! Целились в «мазду», а попали в «паджеро»! У них что, заказ на все японские тачки?
– Но ведь они бы загасили парнишку, если б не ты.
– Начнем с того, что профессионал бы увидел, что это не тот клиент, которого заказали. А так у них словно мозги от страха перегорели… Что там этот фраер – Воронков?
– Никак. Дома жену пользует.
За час до посещения Сазана, пока Воронков ходил обедать, неизвестные лица, навестившие кабинет зам, начальника отдела, подселили ему в телефон «клопа». По расчетам Сазана, первое, что Воронков должен был сделать после его ухода, – это броситься звонить посреднику или самому киллеру (по глупости исполнения нельзя было исключить, что никакого профессионального
