ноги. Двое парней в камуфляже предостерегающе передернули затворы автоматов. Тихомиров побежал вперед к девятке. Человек, убегавший от Сазана, уже сидел, привалившись к колесу, и блестел испуганными глазами. Тихомиров сорвал с него шапку и отступил. У беглеца были черные, всклокоченные волосы, пьяное лицо с лишаем волчанкой во всю щеку, и было беглецу лет пятьдесят.
— Это что за фрукт? — удивился из за спины Дмитриев.
— Бомж, — сказал Сазан. — Жил тут, понимаешь, на пустой даче. А когда я приехал к моему другу, со страху вздумал палить в меня из обреза.
Парень с автоматом поднял бомжа за шкирку и принялся запихивать его в машину. Сазан пожал плечами и пошел прочь.
— А ты куда? — окликнул его Тихомиров.
— А что, у милиции ко мне есть претензии?
— Статья 218 ая. Незаконное хранение огнестрельного оружия.
Сазан молча подставил запястья, и Сергей защелкнул на них наручники.
Было уже одиннадцать утра, когда Тихомиров и Дмитриев поднялись на четвертый этаж генеральского дома на Садовой. Двери на лестничных клетках ощетинились выразительными глазками и черной кожей, за которой угадывались ребра сейфовых замков. На площадке второго этажа висела на тонком стебельке телекамера, проводившая милиционеров любопытным оком. Дверь генеральской квартиры была деревянная и двустворчатая, и красили ее лет десять назад.
Дверь открыла чистенькая старушка. В ногах ее путалась белая беременная кошка.
— Добрый день, — сказал Сергей, — я ищу Мефодия Баркина.
— А его нет, — сказала старушка, — да вы заходите.
Что внука дома нет, Сергей понял еще вчера. Не было внука и на даче в Гелищево, — бедолага бомж жил там вторую неделю, не было его у отчима на Кропоткинской, не было на Киевском рынке, где он имел обыкновение покупать соломку, не было его и на Рижском, где арестовали очень похожего на Гуню человека, который, на свою беду, тащил в продуктовой сумке гранатомет. И хуже всего обстояло дело с трезвым, но сильно избитым парнем, которого парочка нетрезвых, и совсем небитых милиционеров доставили в 135 ое отделение. Милиционеры утверждали, что они приняли парня за объявленного в розыск Баркина, но Сергей полагал, что они просто избили парня, а потом не знали, как это разъяснить начальству.
Старушка пригласила посетителей в гостиную, расставила на столе симпатичные чашки, и достала из хельги красовавшуюся там коробку конфет.
— А вы откуда будете? — спросила старушка, разливая чай.
— Из милиции.
Старушка встревожилась.
— Неужели Федя что то натворил?
— Да как вам сказать… — Это, наверное, из за Валерия.
— А что, — сказал Сергей, — Валерий уже был здесь?
— Да, они приехали вчера вместе с Александром, — и старушка указала на коробку конфет.
Сергей кивнул головой и незаметно положил на стол только что взятую им конфету.
— И чего они хотели?
— Валерий говорил, что ему срочно надо найти Федю, что у них есть какое то выгодное дело. Александр был ужасно расстроенный, а Валерик, — я даже удивилась, какой он стал заботливый.
— Мусор вынес, — процедил сквозь зубы Сергей.
Пластиковый пакет с мусором так и остался в машине Сазана, припаркованной у переезда. Перетряхнув картофельные очистки и крошки от засохшего пирога, эксперты нашли в мусоре обрезки проводов, — к вечеру Сергей ожидал заключения о том, идентичны ли эти обрезки тем проводам, которые были использованы во взрывном устройстве. И еще была в этом мусоре банка из под пива Heineken, и выпущена была эта банка в той же самой республике Германии и на том же самом заводе, что и другие, оставленные на крыльце банка. Сазан на вопросы не отвечал, хамил и выпендривался, говорил, что никакого мусора не
