куплю гибель
советника Нарая". Я спросил: "для кого?" Он ответил: "Дурачок, для твоего
отца!" Я спросил: "А что это?" Он "Лазоревое письмо!" Я спросил: "А кто
продавец?" Он расхохотался и говорит: "Ах, если бы Андарз знал, кто
продавец!" Он упал под стол, а я убежал в ужасе. Я думал, что делать, а
потом вспомнил, как Иммани рассказывал о том, что за Ахсаем охотится
осуйский консул, и написал письмо Айр-Незиму.
Нан побарабанил по столу пальцами.
- А почему, - спросил он, - Айр-Незиму? Почему не Нараю?
- Я как раз читал "Книгу наставлений" - пробормотал мальчишка. Там
написано, что если у тебя два врага, то надо покончить с первым врагом
руками второго, а второго арестовать за убийство. И вот я решил, что
Айр-Незим убьет Ахсая, а потом Айр-Незима арестуют за это убийство. Это
нечестно, что вы его не арестовали!
Нан, не говоря не слова, повернулся и пошел к выходу. Мальчик пополз
за ним. Дверь открылась: на пороге возник стражник.
- Кормите заключенного три раза в день, - брезгливо сказал Нан. - И
смотрите, чтоб не убился: господин Нарай будет недоволен. Книгочей!
Астак глядел на дверь остановившимся зрачками: Боже мой! Неужели его
порочный отчим спас ему жизнь, рискуя собственной, а справедливый советник
Нарай готов казнить его из-за шутки о раздавленном персике?
Через два часа господин Нан снова появился в доме осуйского консула,
в паланкине и в сопровождении пяти сыщиков. Айр-Незим, с хмурым выражением
лица, велел попотчевать сыщиков на кухне, а гостя повел вверх.
Когда они остались одни, Нан вынул здоровой рукой из-за пазухи два
удостоверения личности: одно, на имя мужа своей племянницы Амая, консул
выдал сам. Другое было выдано на имя какого-то Шии, морского писаря:
отпечатки пальцев на обоих удостоверениях были, однако, одинаковые.
- Это, - сказал Нан, - я нашел при покойнике и забрал, чтобы не было
лишних пересудов. Иммани таскал с собой оба документа и предъявлял бы их
по мере надобности.
Айр-Незим запихал обе бумаги в карман, буркнул, что второй документы
делали умельцы империи.
Нан промолчал.
Консул порылся в шкатулке, вытащил десять билетов осуйского банка,
каждый по пять тысяч, и шлепнул деньги на стол перед Наном:
- Хватит?
Нан покосился на бумажки.
- Господин Айр-Незим, - сказал он, - честь вашей семьи бесценна, да и
дружба ваша с Андарзом не поддается исчислению. Я бы не хотел разорять
вас: эти два документа - скромный подарок молодого чиновника.
Айр-Незим так же молча взял билеты и сунул обратно в шкатулку.
- Однако, - сказал Нан, - чтобы оправдаться от подозрений в близости
к партии Нарая, я принес также некоторые вещи, которые хотел бы продать.
- Хороши подозрения! - взвизгнул консул, - это вы писали указ об
отмене государственного долга!
- До сих пор, - спокойно продолжал Нан, - не обращая особого внимания
на критический выпад собеседника, - вы находились в прекрасных отношениях
с господином Андарзом. Советник Нарай пытался испортить эти отношения,
распуская слухи, будто это город Осуя, и даже лично вы, господин банкир,
натравили варваров на провинцию Аракку, опасаясь конкуренции от ремесел,
заведенных наместником, и что, таким образом, ответственность за
завоевание провинции и смерть Андарзова брата лежит на Осуе.
- Вздор и чушь! - с сердцем воскликнул Айр-Незим.
Господин Нан вынул из рукава пачку писем, перевязанных розовой
ленточкой.
- И вот, - сказал господин Нан, я стал собирать материалы,
опровергающие эти слухи...
Нан развязал ленточку.
- Ваше письмо, - сказал он, - писанное в