Один из быков отодрал несчастного отца семейства от ног Шутника и аккуратно зажал ему рот рукой. Юрий Сергеевич задергался и застонал. Бык бросил его на кушетку и сел сверху. Юрий сначала сучил ногами и глухо мычал, а потом затих и начал, видимо, плакать.
Захар раскрыл бывший при нем чемоданчик и аккуратно переложил туда содержимое шкатулки.
– Ну что, пошли? – спросил Захар, защелкивая крышку чемоданчика и поднимаясь.
Юрий Сергеевич лежал на диване как мертвый. Он даже не плакал.
– Не торопись, Захарка, – сказал Шутник.
– А ты встань, лох.
Юрий Сергеевич чуть приподнялся на диване.
– Держи свои баксы, – сказал вор.
– Отдашь их завтра Шерхану. Вот он, – и Шутник показал на Захарку, – будет твоим водителем. Да не бойся, – прибавил Шутник, – при сыне стрелять не будем. А на счет фирмы ты рассудил с умом. Может, и отдашь еще фирму…
***
В то самое время, когда Шутник выяснял судьбу своего крестника, Валерий сидел на лавочке в тенистом московском дворе, изучая теснившиеся окрест него автомобили. Он и с самого начала не собирался пользоваться шакуровской «Волгой». Догадавшись, а скорее надеясь, что за Шакуровым будут следить, а может, и прослушивать его телефон, Валерий решил использовать «Волгу» как наживку, и результаты превзошли его ожидания.
Чем там боевики Шерхана нафаршировали тачку, он даже не стал выяснять, а удовольствовался мерой весьма тривиальной: кинул Шакурке в раскрытое и неохраняемое окно камень. Камень был обернут бумагой, а на бумаге написано: «Сашка, машину не бери. Там скорей всего бомба».
Наконец его придирчивый взор остановился на очень приличной голубоватой «девятке». «Девятка» была заляпана грязью, как осеннее небо облаками, и снабжена сигнализацией типа «alarm».
Так как магнита с собой у Валерия не было, он вытащил из кармана кусачки, заблаговременно приобретенные в промтоварном магазине, и, на мгновенье присев у переднего колеса, просунул руку под капот и перекусил провод от аккумулятора. Со стороны казалось, что молодой человек наклонился, чтобы завязать кроссовку.
Достав гибкую стальную линейку, Валерий вставил ее под ручку «Жигулей». Дверь отщелкнулась, и через мгновение Валерий был уже в машине. Еще двенадцать секунд ушло на то, чтобы оборвать сигнализацию, соединить провода зажигания и стартер. Валерий открыл капот, поставил временный провод на аккумулятор, и через три минуты голубоватая «девятка», выехав со двора, затерялась в потоке машин, омывающем берега Ленинградского проспекта.
Настала короткая летняя ночь. Город спал.
Спали богачи и видели во сне зарезанных конкурентов, спали бедняки и видели во сне зарезанных богачей. Спали демократы и видели во сне происки коммунистов, спали коммунисты и видели во сне происки ЦРУ, и на всем белом свете бодрствовали лишь часовые у ленинского мавзолея и воры в шикарных кабаках.
В это самое время подручный Рыжего по кличке Борик печатал снимки, сделанные им двадцать четыре часа назад у подъезда Шутника.
Ввиду форсмажорного обстоятельства по имени Валерий Нестеренко у Борика до сих пор не было времени проявить эти пленки, а уж о том, чтобы отдать их комунибудь другому, нельзя было и помыслить. Наблюдение за Шутником было личной операцией Рыжего, даже Шерхан о ней не знал.
Улов был хорош – уже более десятка фотографий болтались под натянутой поперек чулана веревочкой, тускло блестя мокрыми боками. Вот, например, первый – первый это Захарка, узкоглазик, ничего нового, все знают, что он у Шутника премьерминистр.
А вот этот, с девичьим личиком, – Митька Клюква, уже интереснее. Митька Клюква под Шерханом ходит, точнее, под дочерним предприятием, наркоту на