57

Шанхайчик, Шерхан всегда приказывал вывозить людей в лес живыми. Шерхан считал, что если ментовка заметет тачку с трупом, – все, считай, что банк лопнул, а если заметут живого – так в лес вывозят не тот контингент, чтобы он в ментовке распелся. Словом, Шерхан наказывал человека за свой же обычай, а это – западло.

        Шанхайчик вышел из «Фольксвагена» и тоже взошел на террасу.

        – Ну, объявился мороженщик? – спросил Шерхан.

        – Объявился, – сказал Шанхайчик.

        – И где он сейчас?

        – В прокуратуре. Замели его за убийство бухгалтера.

        – Е… твою мать, – выругался Рыжий, – он же запоет!

        Шерхан мгновенно обернулся.

        – Не запоет, небось не ты!

        – А что я?! – взъярился Рыжий.

        – Что я?! Кто его упустил? Тьфу, солдаты! Связанного человека замочить не могут!

        – Ты лучше не ори, – сказал Шерхан, – а иди проверь, чего там грузовик стоял. Может, его кореша выручали.

        – Уже проверили, – сказал Рыжий, – грузовик там случайно оказался! С другой стороны ящики с тушенкой лежат, прямо у стенки, у склада замок сбит! За тушенкой грузовик приехал, а не за Сазаном!

        Шерхан глянул на Рыжего.

        – Так разыщи тех, кто за тушенкой поехал, – приказал Шерхан.

***

        Рыжий вышел. Шерхан, пришурясь, глядел ему вслед. Положение было скверное.

        Дело мыслилось так, что в кооперативе будет учинена кража, а еще лучше, если кто задержится там на ночь, – убийство, пропадет тачка, а Нестеренко в это время будет уже гнить под кустом. Но, конечно, в ментовке не будут знать, что Нестеренко гниет под кустом. В ментовке объявят всесоюзный розыск на Валерия Нестеренко, двадцати шести лет, имеет судимость, убил в пьяной ссоре кореша и сделал ноги, оставив на бутылке свои пальчики… А теперь Нестеренко жив.

        Впрочем, вряд ли Нестеренко выпустят, не такая у нас ментовка, чтобы с такими уликами людей отпускать, портить раскрываемость преступлений.

        Эх, надо, надо было вчера ночью валить поганца Рыжего, а Нестеренко развязать и назначить на его место!

***

        Рыжий вышел от Шерхана весь красный. Во дворе Леська попрежнему вылизывал языком тачку. Лизать ему было еще долго. К тому же Леська начал с верха машины, где грязи было поменьше. Сейчас он лизал переднюю дверцу и с вожделением поглядывал на имеющееся рядом ведро с тряпкой.

        Боевики собрались вокруг и комментировали происходящее: – Так ее, так! Как баба клиента.

        – Ты ее на язычок возьми, на язычок…

        Рыжий и Шанхайчик вместе сели в машину, и та выкатилась со двора.

        – Не везет Леське, – сказал Шанхайчик, – изза какогото мороженщика весь язык истер.

        – Это не изза мороженщика, – сказал Рыжий, – это изза шефа.

        Шанхайчик насторожился.

        – Плевал шеф на мороженщика, – продолжал Рыжий, – шеф с нами хочет разобраться. Рубишь мысль? Он разбил его тачку и натравил на меня Нестеренко. Если бы ты с Леськой не завернул ко мне, я был бы уже мертвый. Понятно?

        – А я? – задумчиво спросил Шанхайчик. – Я какой был бы?

        – Да на что ты шефу нужен? Он вон и Леську не жалеет. А ты – мой человек.

***

        Отпустив Нестеренко, следователь Аршаков послал своего помощника обыскивать помещение фирмы, а сам поехал в ресторан, в котором, по его словам, вчера вечером был Валерий.

        В ресторане было светло и поутреннему тихо. Официант в джинсах небесного цвета ставил стулья на столы спинками вниз. Он опознал по карточке Нестеренко, как человека, бывшего вчера в заведении и покинувшего его около десяти. Официант сказал, что тот был в ресторане с постоянным клиентом, вполне респектабельной шишкой по фамилии Иванцов.

        – А ничего необычного с ним не произошло? – спросил Аршаков.

        – Нет, – меланхолично