лукавый чиновник сказал: "так
было". Айр-Незим опустил глаза на строчки и прочитал:
"Шесть месяцев назад осуйский консул Айр-Незим отправил к Белым
варварам своего племянника на моем корабле: после этого ко мне явился
Андарзов секретарь, Иммани, и стал уговаривать меня присвоить груз, а
племянника убить. Дело в том, что Иммани завел блуд с женой этого
племянника, и хочет жениться на вдове, чтобы выбраться в Осую. Я присвоил
груз и продал, будто свой, но пожадничал и не убил племянника, а продал
его вместе с грузом. Племянник сбежал от варваров, явился, хворая, в
столицу, и сегодня помер. Говорят, у него почернел рот, как у того
человека, которого Иммани отравил в Чахаре. Теперь Айр-Незим готов съесть
меня живьем, да и Иммани - тоже. Боюсь, как бы меня не нашли мертвым".
Запись была помечена вторым днем до праздника Пяти Желтоперок.
- Так где Иммани? - спросил Нан.
- Не знаю, - сказал Айр-Незим, - а большим пальцем правой руки молча
ткнул в потолок.
- Это запирательство вам так не пройдет! - взвизгнул Нан и выскочил
из комнаты, шумно задвинул дверь, остановился, - и тихо-тихо, как лиса,
скользнул вверх по винтовой лестнице. Наверху в три стороны глядели три
двери. Нан выбрал ту, которая помещалась над нижним гостевым залом, и
вломился внутрь.
Ковер на полу был завернут в сторону, и из пола, для лучшей
слышимости, кто-то вынул пару паркетин. С раскрытого окна свисала
скрученное в веревку покрывало. Нан выглянул в окно, убедился, что клумба
внизу умята, словно на нее сбросили мешок, и, не утруждая себя кисейным
покрывалом, выпрыгнул вниз за беглецом.
Стоя на верхней ступеньке лестницы, Шаваш видел все: и как огромный
Теннак побил Иммани, и как Андарз в придворной одежде поволок варвара в
кабинет, и как Иммани тихонечко пополз в сторонку. Шаваш заметался: ему
очень хотелось посмотреть, что произойдет между Андарзом, Теннаком и
Наном, и очень хотелось посмотреть, что будет делать Иммани. Наконец его
неприязнь к Иммани победила. Шаваш видел, как Иммани полежал-полежал в
Синей Галерее, встряхнулся, вытер занавесью лицо и поспешил к женским
покоям.
Когда, спустя половинку стражи, госпожа Линна, закутанная в плащ
паломницы, в сопровождении Иммани, и вьючной лошади, покинула главные
ворота, Шаваш тихонько последовал за ними.
Беглецы доехали все до той же харчевни, "Золотой Трилистник", и
скрылись внутри, вероятно, чтобы переодеться.
Шаваш наблюдал за домом не больше четверти стражи, когда из боковой
калитки выскользнула изящная женщина в синей юбке и белом покрывале, и
заспешила, не оборачиваясь, по улице. За плечом женщина тащила два
небольших узла. Она уже почти скрылась за поворотом, когда Шаваш вдруг
сообразил, что мимо него в женской одежде прошел Иммани. А где же
женщина?!
Шаваш побежал за Иммани. Они миновали синий квартал, прошли вдоль
дворцовой стены, пересекли Левую Реку и оказались у ворот осуйского
квартала. Иммани шел, стуча каблучками и покачивая бедрами, - ни дать ни
взять - баба!
Ворота осуйского квартала были уже открыты после недавних
беспорядков, и двое грустных граждан с пиками учитывали глазами прохожих.
Иммани дождался, пока они занялись обширным возом с капустой и простучал
каблучками по другую сторону воза. Шаваш последовал за ним.
Иммани спустился к реке и вскоре оказался у большого забора, за
которым начинались причалы и склады. Над забором, невдалеке, торчала
четырехгранная башенка с маяком и осуйским флагом на плоской верхней
площадке. Иммани раздвинул доски
