автомата, и все три зрачка смотрели на полковника.
Президент сидел без оружия и кротко моргал.
-- Так вот оно как, -- сказал негромко полковник и полуобернулся к ван
Роширену.
-- Вы тут ни при чем?
-- Я тут ни при чем, -- ответил ван Роширен.
"Как сказать", -- подумал я.
Глаза полковника обвели залу с гобеленами из жизни царей и мятежников и
остановились на мне.
-- А, Денисон, -- сказал он, -- так я и думал. Как ни суши скунса, все
равно воняет.
Президент осторожно откашлялся и сказал:
-- Господин полковник, через неделю истекает последний мирный день,
отпущенный нашей стране, если последние годы можно назвать годами мира.
Ежемесячные убийства, аресты, конфискации и грабежи под видом конфискаций,
растущая волна беззакония и отчаяния. Подумайте, полковник, в Асаиссе,
стране вирилеи, люди стали курить и выращивать наркотики, хотя бы и в горах!
Автоматные очереди в храмовых двориках, бессилие сильных и жестокость
слабых. Дым в небесах и бои на улицах, птицы-пересмешники научились
подражать автоматам...
-- Да-да, -- сказал, усмехаясь, полковник.
Президент вдруг покраснел.
-- Сегодня, -- сказал он, -- вы террорист. Через неделю вы станете
официально признанным главой государства. Древняя поговорка гласит, что двум
государям тесно в одном государстве, как двум ножнам в одном клинке. Я долго
думал о том, как избежать того кровопролития, которое нас ожидает в будущем,
и я понял, что кто-то из нас должен уйти.
Полковник опять усмехнулся.
-- Я долго думал о том, кто должен уйти, -- сказал Президент, -- и
пришел к выводу, что ваша смерть не решит проблем страны. На ваше место
станет другой, и все будет еще хуже. Поэтому я пришел к выводу, что уйти
должен я.
Майор Ишеддар зашевелился в кресле.
-- Я позвал вас сюда, -- продолжал Президент довольно спокойно, хотя
руки его дрожали, -- чтобы сообщить об этом решении. Я признаю, что
результаты прошлогодних выборов были подтасованы. Это моя вина, и мой народ
давно наказан за мою вину многими годами гражданской войны. Мне ничего не
остается, как просить прощения у моего народа за все, что было совершено за
прошедший год, и за все, что было совершено мною для того, чтобы народ
отвернулся от меня на выборах. Я ухожу в отставку и передаю вам пост законно
избранного Президента, Я не прошу ни о чем для себя, но я прошу, чтобы к
людям, мне преданным, была проявлена вся возможная мягкость.
Майор Ишеддар шевельнулся еще раз и убрал пистолет в кобуру.
Президент встал, и я заметил, что это уже довольно старый сутулый
человек с медленной походкой. Полковник стоял неподвижно: он явно не был
уверен, что это не злая шутка и что его сейчас не застрелят.
За его спиной на вышитом гобелене царь Дасак V принимал от
коленопреклоненного полководца Идассы клятву верности.
Президент подошел к полковнику, вынул какую-то бумагу, -- вероятно,
прошение об отставке -- и медленно опустился на колени. Один из гвардейцев
поспешно подоткнул ему под колени подушечку. Господин Президент на коленях
отдал полковнику прошение об отставке и положил свои руки под его руки.
Порыв ветра качнул люстру, и царь Дасак V подмигнул мне с гобелена.
Полковник помог Президенту встать.
Через два часа во дворе замка началась пресс-конференция. Журналистов
было еще совсем немного, но машины их ползли и ползли по горной дороге, как
пауки по ниточке. У телекамер на стенах замка разбегались глаза: Мы пошли
вниз, и я оказался рядом с полковником.
-- Простите за скунса, мистер Денисон, -- сказал он.
-- Ничего.
-- Я
