Я даже рассердился, пока не увидел, что он
четвертый час смотрит на одну и ту же страницу.
Молодой врач вышел из операционной в четыре утра, оглядел меня, подошел
к Ласси и сказал:
-- Поздравляю с сыном.
Я подскочил.
-- Эй, -- сказал я, -- вы перепутали. Это я -- муж.
Доктор оглядел меня с головы до ног.
-- Да? Тогда уж не знаю, с кем вам изменяла ваша жена. Оба родителя
ребенка -- туземцы.
Я схватился за голову. Ласси спросил:
-- И что ему теперь будет?
-- Ничего ему не будет, -- сказал доктор, -- если вы заберете женщину и
ребенка и улетите отсюда до восьми утра, потому что я не такая сволочь, как
те, кто выписывает эти страховки.
-- Я заплачу, -- отважился я, -- если женщине нужен уход.
-- Помолчите, -- сказал доктор, -- на вас и так лица нет от вашего
геройства.
Доктор надавал нам обоим лекарств и советов, помог донести Лину с
ребенком до вертолета. Он заметно нервничал: в восемь утра кончалось его
дежурство, и человек, который должен был прийти ему на смену, не упустил бы
возможности возвыситься из-за такого случая в глазах начальства.
На прощание я спросил врача:
-- Вы случайно не слышали проповедей ван Роширена?
-- Это кто? -- сначала удивился врач, а потом всплеснул руками: -- А,
этот ваш шарлатан! Не слышал.
До последнего срока оставалось сорок три дня.
Глава шестая
В субботу, тридцать второго числа, я ужинал у Ласси.
Мы остались одни на глиняной. веранде, глядели на звезды и ели при
свечке дыню.
-- Ласси, -- сказал я, -- раньше я глядел на твою ферму и видел, что
моя ферма богатая, а твоя -- бедная. Я думал, что это от вашей лени. А
теперь я вижу, что спелые вы стараетесь, пожалуй, больше нас. Куда ты
деваешь деньги?
-- Сколько, -- спросил Ласси, -- ты платишь налогов?
-- Десять процентов -- компании.
-- Ну а я плачу десять процентов компании, и пять -- Президенту, и еще
шестьдесят процентов отдаю Движению.
Я закусил губу. Я знал, что мятежники вымогают от фермеров деньги. Не
заплатишь -- изнасилуют дочь, сожгут урожай. Но я думал, это десять --
двадцать процентов..
-- А что будет, если ты не отдашь эти деньги? -- спросил я.
-- Вряд ли я могу не отдать эти деньги, -- возразил с усмешкой Ласси,
-- потому что это для тебя я Ласси, а для других я -- Исан Красивые Глаза.
У меня похолодели руки. Исан Красивые Глаза. Племянник полковника.
Человек, который больше всех в окружении полковника ненавидит землян.
Человек, который хотел в самом начале встретиться с ван Ро-ширеном в
Кипарисовой долине. Человек, который возил меня к князю Бродячего Перевала.
Стало быть, князь Бродячего Перевала дарил баранов не мне, Рональду
Денисону, который сделал доброе дело для бедного туземца, он дарил баранов
другу Исана Красивые Глаза.
И стало быть, даже если половина того, что пишут об Исане, -- вранье,
все равно факт остается фактом: я подружился с человеком, голова которого
оценена правительством вдвое больше, чем моя ферма.
-- Ну спасибо, -- говорю я, -- что ты представился. И что мы теперь
будем делать?
-- А теперь, -- сказал Ласси, он же Исан Красивые Глаза, -- мы возьмем
твою машину и поедем в столицу, и спросим, что нам делать, у этого вашего
проповедника.
Мы сели в машину и поехали. Я сел за руль, Ласси -- рядом, а на заднее
сиденье забрались трое: лиц их я в темноте не видел, только слышал, как
брякнули у них на коленях автоматы.
В два часа ночи мы оставили троих наших спутников под окнами глиняного
особнячка, где теперь жил ван Роширен. В окнах горел свет. Ван
