хорошая дорога пропала,
начались пустынные глиняные плеши, и на повороте мои фары выхватили
буксующий в подземной промоине грузовик. Я затормозил и, .осторожно
придерживая рукой автомат, полез из машины.
-- Помочь?! -- крикнул я.
Пара сильных рук рванула меня в одну сторону, а автомат -- в другую. Я
перекувырнулся в воздухе, и в следующее мгновение меня положили у колеса
мордой в глину, и чья-то босая нога стала мне на шею.
-- Собака, -- сказал гортанный голос. -- Катается ночью, словно у себя
на Земле.
Это были люди полковника: что-то они нюхали в садах. Я понял: меня
сейчас убьют, и, признаться мне это не очень понравилось.
Босая нога пощекотала пальцами по шее и стукнула меня раз и другой.
Потом они поддели меня локтем и в конце концов • шваркнули лицом вверх. Они
обшарили автомобиль и багажник, стали делить содержимое. Я все видел. Один
из них достал из-под запаски бумажный пакет, а из пакета -- три шапочки,
украшенные вышивкой с изображением пантер в тростниковых зарослях.
-- Это у тебя откуда? -- спросил Босая Нога.
-- Это мне подарил мой сосед Ласси, -- ответил я.
Босая Нога поглядел на меня и спросил:
-- Это ты тот землянин, который подарил этому Ласси водяную установку и
который подрался с Джеком Митчеллом?
-- Ну я.
Босая Нога надел мне шапочку на голову и наставительно сказал
-- Носить такие вещи надо вот так.
Они сложили все обратно в багажник, высосали из моей машины бензин,
развязали на мне веревки, сели в свой грузовик и поехали. В сотне метров они
остановились, спустили на дорогу канистру с бензином и уехали насовсем.
Когда я добрался до канистры, донес ее до машины и перелил бензин в бак,
след их уже простыл.
Я подумал; что насчет стоимости шапочек был прав Ласси, а не я, и что
есть в "Анреко" довольно много людей, которые с радостью бы заплатили за
каждую шапочку по семь тысяч.
Мои отношения с фермерами-землянами становились все хуже. Обо мне
прошла слава как о человеке, который не боится ездить по долине ночью.
Меня видели в кабачке для туземцев, и праздник Первой Тыквы я
отпраздновал вместе с фермерами-туземцами.
Между тем рекламная кампания ван Роширена во славу Господа возымела
большой успех у широких слоев местного населения. Люди покупали кресты,
которые стоили дешевле бронежилетов, и просили ван Роширена поглядеть на эти
кресты счастливым взглядом. Одной девице, плескавшейся в ручье, явился
Христос. Над ручьем поставили часовню и вырезали статую, приставили
специального человека кормить Христа каждый день кислым молоком.
Были происшествия и посерьезнее.
Несколько гвардейцев Президента в горах нарвались на засаду, потеряли
два задних колеса и товарища, но удрали через Перевал. Они шли, изнемогая от
жажды, пока предводитель их, недавний христианин, не вспомнил о примере
Моисея и не дал по скале автоматную очередь -- скала раскололась, из нее:
забил источник, гвардейцы напились воды и уверовали.
В нашей долине был храм, а в храме -- жрец, известный святостью жизни и
тем, что, когда он забивал на алтаре барашка, к алтарю особенно хорошо
слетались боги и духи. Жрец угощал богов и духов и спрашивал у них о
будущем. Ван Роширен, придя на одно из жертвоприношений, стал пенять ему и
хвалить достоинства мессы. Жрец же, лично видя по четыре стороны жертвенника
толпу крылатых богов, сначала не обращал внимания на его слова, а потом,
рассердившись, спросил окружавших его духов: "Бесы вы или ангелы? Ну скажите
этому дураку: если я неправильно молюсь, зачем вы прилетаете?" По счастью,
духи оказались
