запретов полковника или
Президента, а от того, сколько просяной водки выпил начальник отряда на
завтрак. Фермы были разбросаны по всей стране, и у нас, конечно, не было
возможности поставить возле каждой вооруженную заставу.
Мы разработали безотказную систему космической связи и установили на
фермах соответствующую аппаратуру. По вполне понятным соображениям
секретности я не собираюсь рассказывать о том, как "Павиан" был устроен.
Достаточно сказать, что мы ручались, что с момента нападения на ферму
"Павиан" начнет передавать информацию о всем совершающемся и каждый участник
нападения унесет на себе характерную радиоактивную метку, а это позволит
небольшому, но отлично подготовленному боевому отряду настичь бандитов в
любом месте и устроить им хорошее "угощение". Впрочем, такие системы -- не
новость, и главная трудность не в том, чтобы пометить нарушителя, а в том,
чтобы не поднять тревогу по поводу лося или стаи синиц, случайно залетевших
на охраняемый участок.
Мы ручались, что "Павиана" будет так же трудно обмануть или отключить,
как и его небесного двойника. Покамест "Павиан" работал и как очень надежная
система связи.
Я был не очень доволен "Павианом". Хорошая информационная сеть делается
стандартно выполненными деталями и нестандартно мыслящими инженерами. У меня
было такое ощущение, что с "Павианом" дело обстояло абсолютно наоборот. Я
точно знал, что с него можно снять много стружки, но как только я начинал
снимать эту стружку, я задевал сонную артерию.
Если бы Деннер об этом знал, он проел бы мою печенку, и поэтому я
молчал обо всем и писал хвалебные отчеты.
Совещание закончилось в десять. Поднялся на шестнадцатый этаж и толкнул
серую дверь с табличкой: "А. Дж. Серрини. Отдел безопасности".
Здание компании -- единственное шестнадцатиэтажное здание во всей
столице. Когда его строили, отец Президента выразил опасение, не про-, ткнут
ли чужеземцы небо, но губернатор столицы, знавший грамоту, успокоил его,
сказав, что мы просто хотим быть поближе к Земле. Губернатору за удачное
объяснение подарили наручные часики.
Я подошел к широкому окну. Утреннее солнце .сверкало над розовыми
облаками, как вечная фотовспышка; внизу расстилались белые одноэтажные
домики с плоскими крышами. На улицах копошился народ, владельцы грузовых
автомобилей переругивались с осликами. В зеленых садах женщины развешивали
белье или сажали в дворовые печи тесто. Далеко на солнце блестела река, и у
берегов, по шею в воде, теснились коровы и овцы, спасаясь от проворных
весенних слепней. На другом берегу начинались ровные белые трехэтажные
домики -- деревня, где жили служащие компании.
Антонио сидел в кресле, задрав ноги на подоконник, и орал в телефонную
трубку:
-- Можно проехать?! На танке?! Только на танке или хоть на танке? Ах,
только на танке!
Он сделал мне знак сесть и ткнул пальцем в ворох пестрых диаграмм на
столе.
Я спросил:
-- Ты слыхал, что вчера спросил репортер? Он спросил: "Правда ли,
мистер Денисон, что вы станете заместителем министра связи?"
Антонио уперся в меня своими глазами цвета автомобильной покрышки, и
спросил:
-- А ты не хочешь? Почему?
-- Жалованье маленькое.
-- Жалованье маленькое, а взятки большие, -- возразил Антонио.
-- Это Деннер, -- сказал я, -- он хочет меня съесть.
-- Все хотят съесть друг друга. Ну и что?
-- Чем выше взбирается обезьяна, тем видней ее зад, -- сказал я.
Серрини промолчал.
-- Ко мне опять приходил человек из "Харперса", -- сказал я. --
Предлагал перейти к ним.
-- Старый Гарфилд никогда
