и персы, и эллины будут владеть этой землей вместе.
И от персов будет умение управлять страной, а не крошечным городом, а от
эллинов -- умение управлять с помощью закона, а не милосердия. И от эллинов
будут -- обязанности гражданина, а от персов -- права личности, потому что,
клянусь Ахура-Маздой, равенство перед законом и равенство перед богом друг
без друга равно кончаются тиранией законодателя или царя.
Митрадат поднес чашу к губам, а в ней был яд. Датем вскочил и сделал
знак, чтобы он не пил.
-- Подождем Клеарха, -- попросил Датем, -- выпьешь вместе с ним!
Митрадат, не помня себя от радости, выбежал из палатки вместе с братом,
Ариеем, махнул руками двум людям из свиты, Фарху и Фирузу, вскочил на коня и
поскакал.
"Что же ты струсил?" -- упрекнул Датема сын. "Молчи, ты был прав, но
сама судьба посылает мне в руки обоих: и перса, и грека!"
Арией скакал вслед за братом, пока не удивился, что никакого войска
впереди нет, кроме вражеского лагеря. Вдруг услышали из кустов детский плач,
и какая-то тень метнулась прочь. Митрадат спешился и вынул из кустов голого
мальчишку-сосунка. Фарх погнался за женщиной.
-- Не надо, -- сказал Митрадат. -- Это крестьянка. Дом сожгли, вот она
и бросила ребенка. Они сейчас так часто делают.
Митрадат завернул мальчика в свой плащ, и они поехали дальше.
-- А где же Клеарх? -- спросил Арией.
Митрадат поглядел на небо, как будто очнулся от долгого сна, и увидел,
как глаза неба раскрылись, и еще он увидел бога Фарну -- над лагерем
Артабаза.
-- Клеарх, -- сказал Митрадат, -- слишком умный человек, чтобы думать,
будто трус может выиграть восстание против царя. Он не придет никогда. А
письмо, которое мне передали, пришло от верного человека -- Датем хотел меня
отравить.
Они явились в лагерь Артабаза, и Митрадат сказал троюродному брату:
-- Я думаю, что царь простит меня, если мы сегодня ночью захватим
Датема. Ты же знаешь, я никогда не поднимал оружия против царя и войском не
командовал. Но не мог же я идти против воли отца!
Артабаз велел стеречь Митрадата, а Ариея, Фарха и Фируза взял с собой,
отобрал сотню всадников, словно они Клеарховы пафлагонцы, и уехал. С ним был
его деверь Мемнон, грек, как и Клеарх.
На рассвете они вернулись. Митрадат сидел все в той же палатке под
стражей; ему нашли какую-то гетеру, бывшую при войске, та сидела и кормила
грудью ребенка.
-- Друг мой Митрадат, -- сказал Артабаз. -- Датем хотел тебя убить, его
голова -- этого слишком мало, чтобы заслужить прощение царя. Что ты на это
скажешь?
-- Скажу, что мой друг Реомифр скоро вернется из Египта.
Реомифр должен был вернуться с пятьюдесятью кораблями и пятьюстами
талантами, подарком мятежника Таха; а сам Tax, или, точнее, афинянин Хабрий,
должен был соединиться с Оронтом и идти через Месопотамию на Сузы.
-- Друг мой Митрадат, -- сказал грек Мемнон, деверь Артабаза. -- У тебя
много друзей, и голова друга -- этого слишком мало, чтобы заслужить прощение
царя.
-- Хорошо, -- ответил Митрадат.
Ариобарзан был в это время в мисийском городе Кие, в пяти парасангах от
лагеря. Митрадат подскакал к городу с сотней всадников в полдень. В город
его пустили беспрепятственно, а в отцовском доме начальник стражи так
удивился ребенку на его руках, что ничего не понял и только потом спросил:
-- А почему ты без оружия? Эй! Да я не узнаю твою свиту!
Стража стала вытаскивать мечи, но было уже поздно.
Ариобарзан не успел покончить с собой; когда его потащили по двору, он
увидел сына с каким-то сосунком на руках и, не удержавшись, сказал:
-- Стало быть, права была все-таки
