достоинствах; а будь Тирибаз ее сторонником, евнух Расак непременно бы его
убил.
x x x
Клеарх и Митрадат захватили десяток всадников и поскакали в поместье,
где Расак держал Тирибаза. Вошли в дом; в доме был сундук, в сундуке
начинались ступеньки особого устройства: не туда ступишь, перевернешься и на
колья нанижешься. Сошли. Темно, мокро, каменный колодец, вверху кусочек
света, а внизу лежит ничком что-то, как рухлядь, и не шевелится.
-- Тирибаз, -- позвал Митрадат, -- царь тебя помиловал и зовет к себе.
Тирибаз перевернулся; глаза его были безумны.
-- Прочь от меня, дэв! -- закричал он.
Ему ведь часто являлись злые духи -- и Митрадат, и Клеарх, и разные
рожи, -- вот и теперь он принял Клеарха за Клеархова двойника.
На обратном пути Митрадат спросил Клеарха, видел ли он Фарну в гробнице
Кира.
-- Нет, -- ответил Клеарх, -- только золотое ложе и пурпурную шкуру. А
ты?
-- Вот и я, -- сказал Митрадат, -- не видел сегодня Фарны в гробнице
Кира.
Да, все-таки царю хотелось кого-то в этот день казнить, Клеарх
отбрехался, и Расак отбрехался; вечером слуга, подавая на стол, опрокинул
плошку с медом; царь приказал его намазать этим медом и привязать к дереву с
муравьями, так что муравьи целых девять дней ели и мед, и человека.
Клеарх и Митрадат переговорили о невиданном доверии к ним царицы и
согласились, что царица взяла с собой тех любимцев, которых было не жалконе
жалко.
x x x
Вскоре Тирибаз оправился; царь осыпал его милостями, Тирибаз был все
так же высокомерен с равными и почтителен к царю. Артхакшатра спросил его
мнение о Клеархе. Тирибаз, однако, решил думать о собственных грехах, а не о
поступках царя и считал, что получил за свои сомнения все, что заслужил. По
совету Тирибаза и Парисатиды царь дал Клеарху и Митрадату сорок талантов и
послал их во Фригию, чтоб они набрали людей и исправили несправедливость,
причиненную Клеарху городом, а когда Клеарх расплакался и попросил не
отсылать его, то царь растрогался и подарил денег вдвое больше.
x x x
Через две недели один из благодетелей царя, Мегабиз, по-персидски
Багабухша, друг Оронта и враг Тирибаза, докладывал царю о важнейших делах в
государстве и сказал:
-- Лишь одна вещь крепит царство сильней, чем мир между подданными, и
это -- раздоры между врагами. Тирибаз и Анталкид выманили у тебя мир:
Тирибаз думал лишь о том, чтобы беспрепятственно взимать подати с
подвластной ему Ионии, а взамен отдал спартанцам всю Элладу! Я так полагаю,
что нам надобно послать денег в Афины, в Фивы и в Коринф.
-- Откуда же я возьму денег, -- возразил царь, -- если даже Вавилония в
этом году принесла лишь восемьсот талантов?
А надо сказать, что Вавилония -- богатейшая провинция царства и
ежегодно приносит по тысяче талантов деньгами и столько же натурой. Подати
Вавилонии брал на откуп дом Эгиби и последние три года платил восемьсот
талантов. Дело в том, что земледелие в Вавилонии зависит от каналов, а
каналы запущены.
-- Впрочем, вот что, -- проговорил царь. -- Мать моя говорит, что люди
Эгиби разоряют города и деревни и собрали много больше тысячи талантов, и
обманывают меня. Кого бы мне туда послать?
Мегабиз поклонился и сказал:
-- Главное между людьми -- это доверие. Пошли зятя своего, Оронта. Он
не раз уже ездил в Вавилонию и Заречье, и ничто от него не укроется.
Царь обрадовался совету и велел писать приказ. И пока дибиру писал
приказ, царь сказал.
А р т х а к ш а т р а. Я рад, что Оронт и Клеарх помирились перед
отъездом и что по моему настоянию