убитого Бардии, тоже разрушал храмы,
придерживаясь учения Заратуштры.
Главная разница между персами и треками была та, что у греков люди
умеренные обвинялись в уклонении от гражданского долга и становились
жертвами обеих партий; в Персии же было множество вельмож, полагавших, что
низкопоклонство и чести вредит, и жизни не прибавляет. Люди эти являлись к
царю лишь на военные смотры.
Царь помнил их поименно и очень на них обижался; память у царя была
великолепная, и если он что-то о человеке запоминал, а ему потом начинали
говорить о человеке другое, он тоже обижался, что говорящий злоумышляет над
прекрасной памятью царя.
Кроме того, у греков политические противники сходились на площади перед
народом и от этого бранились, а в Персии им приходилось сидеть на одном
пиру, и от этого они всегда были вежливы. Так-то Парисатида и жена
Артхакшатры Статира всегда целовались друг с другом и ели из одних и тех же
тарелок. Однажды, однако, Парисатида взяла нож, смазала одну сторону лезвия
ядом и разрезала этим ножом птичку по прозванию ринтак, половинку съела
сама, а половинку дала Статире. От этой птички Статира умерла. Теперь вместо
Статиры был ее старший сын Дарий. Царь казнил многих прислужников
Парисатиды, а ее саму отослал в Вавилон, но ненадолго.
Сейчас Парисатида была очень сильна, как Атосса при Дарий и Аместрида
при Артаксерксе; и хотя Кир был убит на поле боя, однако же всех убийц Кира
царица извела самыми нехорошими казнями.
Некоторые уверяют, что человек есть мера всех вещей: существующих, что
они существуют, и несуществующих, что они не существуют. Думается мне,
однако, что зачастую не человек, а партия -- мера всех вещей. И что касается
примирения Митрадата и Ариобарзана, то сторонники Парисатиды повсюду
говорили о том, что вера в Ахура-Мазду двигала Митрадатом, а сторонники
Дария злословили: "Подпиши он смертный приговор отцу, царь сделал бы из него
палача, а через месяц казнил бы как отцеубийцу". Что ж? Бывает, одна вещь и
существует и не существует в одно и то же время; и достоверно известно
только одно -- после царского пира Митрадат всю ночь проплакал перед отцом
на коленях, так как отец и сын, в сущности, очень любили друг друга.
x x x
В Персии нет единой столицы, как нет единого языка, а царь, как солнце,
ходящее по небу, пребывает то в Сузах, то в Экбатанах, то в Пасаргадах; и
летом царь отправился в Пасаргады.
В это время и Клеарх, и Митрадат были у него в необычайной милости.
Клеарх изучил науку магов, одевался по-персидски и всегда носил белый пояс
последователей Заратуштры, который оберегает от зла. В этот пояс он зашил
некоторое количество золота и драгоценных камней на случай внезапной
перемены судьбы. По этой ли причине или так, но он сильно тосковал по
Гераклее.
Как-то царица, Клеарх и Митрадат играли в кости; в Персии простые люди
играют в кости на деньги, а цари, памятуя о тех временах, когда персы не
знали рынков, часто играют сразу на людей или на другое царское имущество; и
царице случалось выиграть у царя ненавистного ей раба или евнуха. Парисатида
кинула кость и спросила.
Ц а р и ц а. Как ты думаешь, почему царь тебя приблизил?
А в покоях царицы полагалось говорить откровенно.
К л е а р х. Потому что моя смерть не вызовет восстания.
Ц а р и ц а. Что же ты полагаешь наилучшим для себя и для царя?
К л е а р х. Я бы хотел вернуться в Гераклею.
Ц а р и ц а. Ты хочешь быть тираном?
К л е а р х. Это глупое греческое слово. Как одного и того же человека
друг назовет щедрым, а враг -- мотом, друг -- бережливым,
