персы называют
Зерваном. Царский зять издали-то был не так хорош, а чем ближе, тем гаже,
криворотый да жидкобородый.
-- От кого это ты, однако, выучился варварским словам! -- воскликнул
Оронт и вышел из залы.
После этого стало непонятно, кто командует, Тирибаз или Оронт, но стало
понятно, что царь Тирибазу не доверяет: греки из уважения к закону велят
начальникам в таких случаях сменяться через день, а царь предоставляет им
править одновременно, подобно Ахура-Мазде и Ариману, чья борьба наполняет
каждый миг бытия.
Клеарх стал избегать встреч с Тирибазом и Тахом наедине; он не знал,
что ему делать. Как-то Бион отвел его в сторону и сказал:
-- Слушай! Этот Оронт -- гнусь какая! А его писец Масхей -- не поймешь,
человек или репа, только сразу видно, что негодяй. Как ты думаешь, если
поймать его ночью и отрезать уши?
Клеарх промолчал. А Масхей действительно был негодяй и перестал платить
наемникам.
-- Ты подумай, -- продолжал Бион, -- мы, греки, за Тирибаза, а варвары
ведут себя гнусно. Чем это объяснить?
-- Очень просто, -- сказал Клеарх. -- Тирибаз -- отменный полководец, а
Оронт -- бездарен. Тирибаз умен, а Оронт -- глуп. И для грека это значит,
что победит Тирибаз, а ддя перса -- что победит Оронт.
Бион изумился:
-- А не стоит ли это передать Тирибазу?
-- Передай, пожалуй.
А еще через неделю Тирибаз позвал к себе Клеарха попрощаться: царь
отзывал его в Сузы.
-- Не стоило б тебе ехать, -- сказал Клеарх.
Тирибаз промолчал.
-- Может, и не стоило б, -- сказал он, -- если б этот месяц ты почаще
бывал со мной и пореже -- с Масхеем. Мне передавали твои слова о греках и
персах. Может быть, ты думаешь, что ты вел себя, как перс, но я скажу, что
ты вел себя, как негодяй.
-- Напротив, -- возразил Клеарх, -- я всего лишь хотел сказать, что ты
победишь, если будешь себя вести, как грек, и проиграешь, если будешь себя
вести, как перс.
Тирибаз помолчал и ответил:
-- Нет уж, лучше я все-таки поеду в Сузы, чем буду вести себя, как
грек.
Так-то Оронт присвоил себе всю честь победы над Эвагором, но честь уже
была невелика: в новом соглашении Эвагор назвал себя не царским рабом, а
кипрским царем.
x x x
Мир подписали через три месяца. Вскоре зять Тирибаза, флотоводец Глос,
собрал командиров на лугу для угощений и подарков. Когда все поели,
ополоснули руки и стали пировать, Глос подошел к Клеарху, возлежащему на
одном ложе с его сыном, Тахом, поднес золотой ритон в форме бараньей головы
и сказал:
-- Выпей и прими в дар!
Клеарх посмотрел на него внимательно. Персу было чуть больше сорока, он
был очень хорош собой, в пурпурном кандии с бляхами и браслетами, с белым
лицом и черными бровями.
-- Что ж ты хочешь? -- спросил Клеарх.
-- Я хочу, -- ответил Глос, -- чтоб ты достойно помянул моего тестя
Тирибаза, месяц назад казненного по приказу царя.
Клеарх поглядел поверх золотого барана и спокойно сказал:
-- Мне бы не хотелось за это пить, потому что без Тирибаза ваши поминки
непременно кончатся поражением.
Tax сбоку глядел на друга широко раскрытыми глазами, словно видел его
впервые в жизни. Отец его расхохотался.
-- Накануне битвы при Платеях, -- сказал он, -- фиванец Аттагин устроил
пир, и на нем мой прадед Арианд возлежал с каким-то греком. Арианд сказал
греку: "Завтра меня убьют и от всех этих пирующих не останется и десятка...
Самая тяжелая мука для человека: все понимать и не иметь сил бороться с
судьбой!" А грек изумился и спросил: "Не стоит ли сообщить об этом
начальникам?"
Клеарх улыбнулся: перс, как всегда,