-- сказал он и
ушел.
Солнце уже клонилось к западу, когда он увидел, что его нагоняют
пятеро, а место было безлюдное.
Клеарх сошел с дороги, стал спиной к толстой смоковнице, положил руку
на меч и спросил:
-- -- Кто же вы будете: добрые люди или разбойники?
-- Мы, -- ответил старший среди них, киликиец по выговору, -- добрые
люди и отбираем только неправедно нажитое, и я думаю, что мы куда добрее
сборщика налогов.
-- Что ж, добрые люди, -- сказал Клеарх, -- у меня-то нет ничего, кроме
этого меча, одежды да еще вот венка, и, клянусь олимпийцем Зевсом, ничего из
этого я не намерен вам уступать.
Разбойники переглянулись, и один из них, по имени Тухра, сказал:
-- Это хорошо, что ты так храбро говоришь и говоришь по-персидски.
Потому что мы из Даскилия и у нас позавчера убили предводителя. А оракул
сказал: "Идите во двор моего храма и ждите человека, который сам себя
отметит знаком победы".
Тут Клеарх посмотрел и увидел, что разбойников уже десятеро.
-- Так как вы называете своего предводителя? -- переспросил он.
-- Каран, -- сказал Тухра по-персидски.
Клеарх в бешенстве швырнул венок на землю -- тот самый венок, что, по
аполлонову уверенью, ждал его в храме фригийского бога! О Локсий, извилистый
в пророчествах, так это над шайкой разбойников ты сулил начальство?
Тем же вечером подрыли лаз и ограбили дом финикийского менялы, а еще
через день натерли лица особыми зельями, подвязали под платье ножи и среди
бела дня поживились в лавке ювелира.
А в эти дни в городе случилось вот что: сатрап увидел сон и по этому
сну приказал всю неделю раздавать нищим и калекам по две лепешки.
Киликиец Себна сделал себе язву на ноге и сходил посмотреть.
Вечером воры собрались за трапезой, поели, помыли руки и стали
пировать, и тогда перс Тухра сказал:
-- Вот уже неделя, как Митрадат уехал молиться в храм, и его покои во
дворце стоят пустые, и говорят, его кладовые похожи на сказку. И сейчас есть
возможность их ограбить. Как вы смотрите на это?
Киликиец сказал:
-- Я хорошо смотрю на это, потому что тот, кто ворует у ювелиров, рано
или поздно попадется. А если мы ограбим дворец Ариобарзана, то он вычеркнет
имя этого разбойника Мания из списков предводителей городской стражи за то,
что тот не сумел уберечь дворец, и впишет туда наши имена.
"Я залезу в покои Митрадата, -- подумал Клеарх, -- и найду там другие
письма от Метона".
План Тухры был не сложен, но рискован.
В том месте, где раздавали хлеб, был склад для хвороста и колодец, а
рядом -- такой же колодец в самом дворце, в шести плефрах. Из одного колодца
в другой можно было сделать ход.
Отдушина в кладовой, которую они собирались ограбить, была близ
колодца. Отдушина была узка -- человеку не пролезть. Кто-то должен был
вылезти из колодца, взобраться на стену, зарезать стражников, пройти в
кладовую, спустить через отдушину мелкие ценные вещи и тем же путем
вернуться обратно.
Кладовая обычно была заперта, но назавтра сообщник разбойников должен
был напоить хранителя кладовой.
На рассвете, когда придет народ за хлебом, можно будет покинуть и склад
с хворостом.
-- Что ж? -- спросил Тухра Клеарха.
-- Что ж, -- сказал Клеарх, -- идти в кладовую, верно, надо мне, -- и
по общему кивку понял, что этого-то от него и ждали. И прибавил: -- Только я
еще поброжу по дворцу.
Накануне предприятия собрались в кружок, поели, помолились, принесли в
жертву двух петухов -- знамения были благоприятны. Тухра сказал:
-- Свидетельствую перед небом, что сокровища во дворце нажиты нечестно,
что не ради корысти
