и вкуснее, -- отвечал старик, -- вот я и продаю
их дороже.
-- Неужели? -- сказал Митрадат. -- Надо проверить.
Тут старика привязали к дереву, а знатные персы обступили его, и
Митрадат пустил корзинку по кругу. Все ели и плевали в старика косточками, а
он только зажмуривался, кланялся головой во фригийском колпаке и повторял:
-- Слава владычице! Слава владычице!
-- Эй! -- сказал Митрадат. -- Кого ты хвалишь: Анахиту или Кибелу? И за
что?
-- Господин! Я сегодня думал, что нести на продажу: смоквы или персики,
и если бы я понес персики, то косточка от персика давно выбила бы мне глаз!
Тут Митрадат рассмеялся и сказал:
-- Напротив! Ибо я очень люблю смоквы и не люблю персиков. Ты
действительно отличный садовник, и я беру тебя с собой в Даскилий.
x x x
Сражение было в четвертый день месяца боэдромиона, и в этот день
войском командовал Метон, а Клеарх стоял на правом крыле с
тяжеловооруженными всадниками.
Войска с обеих сторон состояли из греческих наемников, у гераклеотов
еще была фракийская конница и пращники-меоты, а у персов конница была своя,
с Митрадатом во главе. Пехота персов стояла вверху по склонам двух пологих
холмов, и ей удобней было бежать вниз.
Иларх-наемник посмотрел, как Митрадат крутится во главе конников,
сверкая на солнышке, и сказал:
-- Какой красавец! (Иларх был неравнодушен к красивым юношам.) Никогда,
однако, не видел такого глупого расположения! Кто же выдвигает левое крыло
вперед?
В это время во вражеском лагере запели пеан, издали клич в честь
Энниалия и бросились вниз. Метон стоял у алтаря и приносил жертвы одну за
другой, но жертвы были неблагоприятны, и он не решался двинуть войска.
Клеарх увидел: левое крыло персов уже теснит эллинов, а Митрадат
спешно, без прикрытия послал в обход пельтастов, и дело вот-вот кончится
разгромом. Клеарх сказал:
-- Надо напасть на пельтастов, идущих в обход без прикрытия!
Иларх возразил:
-- Жертвы пока сулят поражение, сигнала к бою нет!
-- Жертвы сулят поражение Метону, а не мне, -- и Клеарх пустил коня
вскачь. Всадники устыдились и поскакали за ним. Они изрубили
легковооруженных воинов, потом зашли в тыл правому крылу, спешились и начали
рубиться. Персы не выдержали, и сражение быстро превратилось в беспорядочную
резню. Слушались только Клеарха; преследовать врагов прекратили лишь ночью;
зажгли факелы, стали грабить лагерь и трупы и собирать пленных в одно место.
Захваченных греческих наемников привели в палатку Митрадата, где сидел
Клеарх.
Хрисон, дядя Клеарха, вошел вперед них. Палатка была вся убрана
драгоценными камнями и подушками, на столике стояла золотая и серебряная
утварь, корзинка крупных смокв, засахаренные фисташки и множество других
лакомств. Хрисон засмеялся и сказал:
-- Это не палатка полководца, это девичий шатер.
Тут он посмотрел на Клеарха. Лицо у племянника было страшное и совсем
бы белое, если бы не кровь на лбу. Клеарх невзначай вытер плащом пот. Клеарх
поднялся, спрятал кожаный свиток, который читал, кинул в рот горсть фисташек
и вышел.
Перед палаткой стояли пленные греческие наемники, Клеарх закричал на
них перед гражданами:
-- Боги покарали тех, кто сражался против свободы эллинов!
Командир наемников Бион, аркадянин, плюнул на землю и возразил:
-- Боги покарали тех, кто сражался под началом Митрадата! Этот
мальчишка бежал первым!
На следующее утро поставили трофей, развесили на деревьях оружие,
похоронили павших. Хрисон в присутствии других командиров спросил Клеарха:
-- Что
