что
тогда называлось плеонексия -- необузданная страсть к стяжанию, похоть
могущества.
Рим был долгое время избавлен от подобной пагубы; так что в Элладе и
тираны, и цари приходили к власти, соблазняя народ и наемников соучастием в
конфискациях и расправах, а сенаторы и Спурия Кассия, и Спурия Меллия, и
Марка Манлия, и обоих Гракхов казнили по обвинению в стремлении к тирании.
Но со времен Максимина, который правил совершенно по образцу Спартака и
окружил себя самыми подлыми людьми, властители целых полвека были преданы
этой пагубе, так что, казалось, республика погибла подобно царству
Македонца.
И вдруг за несколько лет: законы соблюдаются, города процветают, персы,
хотя и не разбиты наголову, уже не считают себя хозяевами мира; нравы
исправляются; и даже мир вновь обрел равновесие, и отчасти, думается мне,
оттого, что резиденция доминуса из Рима перенесена в Никомедию, на землю,
которую всегда оспаривали между собой Азия и Европа. Тут я, правда, горд за
родной город: ведь от Никомедии до Гераклеи два дня пути посуху и три --
морем.
Так-то оказывается, что та же страсть, что рушит государства, их же и
создает, если только найдется человек достаточно великий, подобный Ардаширу
или Диоклетиану; ведь всякая вещь в мире претерпевает и превращается в свою
противоположность, исключая разве губительную алчность.
Вот об этом-то и хотел я написать книгу; однако не историю, потакая
нынешним вкусам. Ведь историку полагается приносить пользу правдивостью
повествования; для писателя же главное -- ввести в заблуждение посредством
правдоподобного, хотя бы и вымышленного изложения. Вот я и пишу милетскую
басню и охотно пересаживаю в свой цветник -- об этом считаю своим долгом
предупредить обязательно -- и высказанные греками драгоценные суждения, и
рассказанные персами забавные случаи.
Так что потерпите немного: будут вам и разбойники, и колдуны, и
похищения, и воскресения из мертвых, и неожиданные встречи, и хитроумные
каверзы, и коварные евнухи, и непостоянные цари, а наипаче -- наставления,
смею надеяться, мудрые и полезные, взятые из собственного опыта человека
преуспевшего, -- о том, как угождать царям и толпе и на людей оказывать
влияние.
Ведь ни одна, пожалуй, страсть так сильно не владела окружавшими меня
людьми, то возвышая их, то ввергая в несчастья, как плеонексия: видел я ее и
у римлян, и у эллинов, и у сирийцев, и у галатов, в Ктесифоне и в Никомедии;
и неудивительно -- ибо природа человека неизменна, подобно водам реки, а
города, люди и страны похожи на расписные бадейки оросительного колеса,
которые черпают воду и опорожняются вновь.
Книга 1
О двусмысленных пророчествах, ложных доносах и подмененных письмах, о
святотатстве в храме Эвия, бое в верховьях Сангария, о коварстве персов и
свободолюбии греков -- словом, о той повседневности,Книга 1
О двусмысленных пророчествах, ложных доносах и подмененных письмах, о
святотатстве в храме Эвия, бое в верховьях Сангария, о коварстве персов и
свободолюбии греков -- словом, о той повседневности, с которой лишь и могут
начаться истинные приключения
которой лишь и могут начаться истинные приключения
Архелай, отец Клеарха и один из лучших людей города, навещал свое поле
рядом с пещерой Эвия, и в роще на обратном пути ему попался кабан со шкурой
цвета запекшейся крови. Кабан брел по воздуху, не касаясь земли: этот вид
дурных духов водится в наших местах, по пространству принадлежащих Азии, а
по устройству -- Европе.
Архелай пришел в ужас и заболел.
Когда надежды на излечение почти иссякли, старик, очистившись,