с запада; через четыре-пять дней придет и к нам на фабрику.
-- Стало быть, -- спросил Ванвейлен, -- месяц назад в Анхеле был Иров
день, народ побегал голышом, посмеляся над властями, -- и на десять лет
успокоился? И что же, многие верят в сына Ира?
-- А чего же не верить? -- обиделся приказчик Хой. -- Вон у тебя на шее
божок-то болтается... Небось, тоже умеет лечить. А твоему божку против сына
Ира -- как уездному писцу против столичного хранителя покоев...
Приказчик Нуш не выдержал и захохотал.
-- Ты его не слушай, господин, -- сказал Нуш. -- Это все глупости про Ира
рассказывают. А что погромов нет, так это потому, что нищих мало. Раньше,
если ты без общины или без цеха -- значит, ты голь перекатная. А теперь ты
маленький, да человек. Зачем человеку справедливость наводить, если у него
кусок хлеба есть? Он бы и непрочь, да понимает: сегодня он справедливость
чиновнику наведет, а завтра кто-нибудь -- ему.
Возле колодца в нижнем городе толпились недовольные женщины: нынешней
ночью из скважины ушла вода.
-- Разве это бабье дело -- править? -- говорила бойкая толстая старуха.
-- Вот извели государя Харсому -- теперь и с полей вода уйдет.
-- А ведь кто извел-то, -- сказала сухонькая, востроносая женщина рядом с
Бредшо. -- Храм Шакуника и извел. Как настоятель к телу подошел, так мертвец
весь задергался. Сама видела.
Четверо путников снова зашли в харчевню. Здесь, в Нижнем Городе, харчевни
были без открытых террас, зато кормили -- не тем, чем предписано, а так, как
заплатишь.
Ванвейлен ел тыкву на меду и прислушивался к разговору за соседним
столом.
Человек в форменном кафтане гончара жаловался громким шепотом:
-- Шесть тысяч бронзовых горшков для государева сада и к каждому два
серебряных лопуха. Так он в документах нарисовал баржу как полную да и
потопил ее по уговору. А лопухи теперь в частных садах. Мало того, что
святотатство, -- нам ни гроша не дал.
-- Да, сказал его собеседник, -- надо бы помочь государыне Касии покарать
святотатцев.
Третий собеседник возразил:
-- А карать-то нынче далеко идти. Экзарховы чиновники не просто так
грабили. Они души свои отдали на сохранение в храм Шакуника. Держат их там в
хрустальных кувшинах. Разобьешь кувшин -- и нет человека.
-- Какая у чиновника душа? -- сказал с досадой гончар. -- У него вместо
души -- серебряный лопух, да и тот краденый.
-- Ну, стало быть, лопух и отдали на сохранение.
Приказчики посерьезнели и действительно стали искать Даттама. На поиски
ушло три часа.
x x x
Господин Даттам взбежал по ступеням управы наместника.
-- Наместник занят, -- сказал ему стражник в желтой куртке.
Даттам молча шваркнул желтой курткой об стенку.
Наместник Рехетта стоял на мраморных мостках у Малого Океана и кормил
пестрых рыб.
Даттам взбежал на мостки.
-- Опять за старое, да? -- заорал Даттам. -- Мало вам миллиона мертвецов?
Они вам спать дают, вам несправедливость спать не дает!
Пестрые рыбки разлетались от мостков, меняя цвет испуганно и
стремительно, как человек меняет убеждения. Рехетта глядел на племянника
непонимающими глазами.
-- Да уж вы мне-то не лгите, -- закричал храмовый торговец. -- Это ваши
люди мутят народ против храма. Это доказать будет проще простого. Мой
приказчик -- и тот двоих знает, в аравановой управе полные списки лежат.
Рехетта покачал головой.
-- Вы ошибаетесь. Я виделся сегодня утром с теми, кто возмущен
самоуправством храма. Но я велел им ждать.
Даттам рассмеялся.
-- Вы -- лжец. Или -- банкрот.
Оплывшие глазки Рехетты стали еще удивленнее и грустнее.
-- Банкрот, -- повторил
