из
империи, земля даст обильные урожаи, бескорыстие порождает согласие, и по
всей земле нет ни "твоего" ни "моего"."
-- А вы, Даттам, -- громко сказал Ванвейлен, -- нас уверяли, что в
империи давно уже не трогают богачей.
-- Это все словоблудие, -- резко ответил Даттам. -- Сведут счеты со
взяточниками из партии Баршарга, -- и все.
Ванвейлен внимательно поглядел на белые трясущиеся губы миллионера и не
стал ему возражать.
x x x
Араван Арфарра сидел посреди разгромленного кабинета, задумчиво глядя на
пустую полку с духами-хранителями. Была уже полночь. Молодой десятник,
почтительно склонившись, оправдывался в том, что не арестовал чужеземцев:
-- Секретарь господина наместника умолчал, что чужеземец явился в управу
вместе с господином Даттамом. Я отправил людей проследить за чужеземцами.
Арестовать их никогда не поздно, но арест их в тот миг поставил бы в
неудобное положение господина Даттама и навлек бы на вас недовольство храма.
Я решил, что то, что приятно наместнику -- будет неприятно вам.
Арфарра усмехнулся. Фигуры меняются, правила -- нет. Новое лицо
становится араваном, принцип вражды аравана и наместника нерушим, как
принцип наименьшего действия.
Знающий законы природы не пытается придать телам новый вес или превратить
золото в серебро: знающий не переделывает законы, а пользуется ими.
Всю ночь новый араван отдавал приказы, разбирал бумаги и беседовал с
подчиненными. К народу он не вышел: только приказал раздавать еду, да
выпустить арестованных за слова в пользу государыни Касии.
Всю ночь окна кабинета стояли открытыми, чтобы выветрить траурные
благовония, и, несмотря на жаровню с углями, на рассвете аравана охватил
легкий озноб.
Белый шелк был содран со стен и сожжен под окнами во дворе, -- Арфарре
вовсе не хотелось, чтоб стража утаила запретную ткань от огня и сбыла ее
потом на свадебные наряды в Нижнем городе.
Арфарра, зябко кутаясь, подошел к полке с духами-хранителями и поглядел в
глаза новому Парчовому Старцу: прежнего разбил давеча преступник Баршарг,
допрашивая чужеземца. Преступление варвара, который разбивает старого идола,
дабы оправдаться перед новым. Преступление бессмысленное, не против каменных
поделок, -- против символов и имущества государства.
По исполнении неотложного было время подумать: что за причины были у
Баршарга для столь тщательного и быстрого ареста чужеземцев? Арфарра еще раз
перечел официальную запись. Основания: бродяжничество, негосударственное
колдовство, черные амулеты. Доказательства: показания соляного вора. Чушь!
Предлог! Притом предлог для того, кто обычно в предлогах не нуждается.
В верхнем кабинете, там, где стояло шакуниково зеркало, Арфарра нашел
имена чужеземцев на обороте звездной карты и там же -- донесение
управляющего Миуса.
Араван Арфарра понимал, почему его предшественник приказал арестовать
чужеземцев: хотел скомпрометировать Даттама, притащившего с собой эту
гадость в империю. Вероятно, экзарх показал ему отчет Неревена, а Неревен, в
свою очередь, наверняка написал о чужеземцах то, что думал о них сперва сам
Арфарра: ну, и звезды Баршаргу, как всегда, поддакнули.
А Арфарра трижды менял свое мнение. Услышав впервые о корабле со звериной
мордой, он вспомнил о кораблях, приплывших из Южных морей десять веков
назад.
Это были даже не завоеватели -- а грабители. Морские разбойники,
изгнанные большею частью с родины за преступления; народы моря не имели
ничего против самой империи -- они восхищались ею, но они разорили ее,
превратив приморские области в пустыню. Они даже не
