он видел на документах в
заколдованном корабле. Приметы этого человека Баршарг лично записал на
листке, и отдал листок городскому судье: и теперь человек с этими приметами
значился на каждом судебном столбе виновником гибели некого Ормуша
Забавника, прирезанного в пьяной драке. Но разве будет кто-нибудь
останавливать за какого-то Ормуша человека в свите Даттама!
-- Простите, -- сказал Баршарг, -- я обознался. Вы... я знаю, кто вы. Вы
тот чужеземец, который посоветовал давеча кузнецам править с помощью
представителей от общин...
-- Да, -- изумленно ответил Ванвейлен.
"Что я несу, -- отчаянно заметалось в голове Баршарга. Это же лазутчик!
Небесный шпион! Негодяй!"
-- Почему? -- спросил Баршарг. -- Почему вы это предложили?
-- Потому что государством должен править народ, -- сказал Ванвейлен.
-- Народ, -- почти вскрикнул Баршарг, -- вы видели мой народ? Вы знаете,
что первое, что он потребовал после смерти экзарха, -- это разделить
попавшие в частную собственность земли? Вы слышали, что мой народ жжет по
деревням богачей, и что только мое войско в силах предотвратить самосуд? И
этим людям вы хотите дать право голоса? И вы думаете, они проголосуют за
что-нибудь, кроме возвращения в империю?
-- Простите, -- проговорил тихо, словно оправдываясь, Ванвейлен, -- я не
имел права давать советы.
Он был разительно непохож на свой мертвый, лишенный рисунков корабль.
За спиною Баршарга выбирались на берег его воины, удивленные странным
поведением военачальника, да и Даттамовы спутники подтягивались поближе.
Баршарг вдруг вспомнил, что среди его воинов есть бывшие вассалы Марбода
Кукушонка, и что как бы кто-нибудь из них не бросился на чужеземца...
-- Даттам далеко? -- спросил араван.
-- Боюсь, он уже в поместье, -- ответил Ванвейлен, не сводя глаз со
странного командира, -- мы сделали крюк, чтобы полюбоваться храмом Иссы.
Баршарг решительно повернул коня, и -- вдруг наклонился к Ванвейлену.
-- Будьте осторожны, господин Ванвейлен, -- вдруг прошептал он, -- я
слыхал, что Даттам зарится на ваше золото, и вряд ли он выпустит вас из
своих рук.
x x x
Сайлас Бредшо съездил в соседнюю деревню, купил там у рыбаков целый короб
лещей и вернулся в Козью-Заводь.
В резном камушке, который сперли контрабандисты, много чего было: был
передатчик, был и детектор. Бредшо уже вчера вычислил, что если копать до
аварийного люка, лучше всего копать в ежевичнике -- метра три. И еще вчера
показалось, что корабль вроде цел.
Бредшо копал скоро, скинув серую куртку: на него так вчера поглядели
из-за кафтана, что сегодня он сбежал в одежде батрака. Страх его прошел:
Иршахчан со своей круговой порукой перехитрил самого себя, корабля никто не
нашел, а лагерь был разбит много-много левее. Время от времени Бредшо
выпрямлялся, чтобы утереть пот. День был в самом разгаре. Плясали в
восходящем солнце хвосты на боевых веерах аравана Баршарга, визжала
реквизированная свинья, страшно ухали барабаны и катилось по небу огромное,
как колесо истории, солнце.
"Если, -- думал Бредшо, -- перевести действия Баршарга на английский, это
вышло бы вот что: провозгласил независимость Варнарайна, раздал
государственные земли в частное пользование и хочет установить в нем
республику. Это, однако, опасное дело -- заниматься переводами с вейского. К
черту! Улететь, доложиться -- и пусть специалисты переводят. Опять же они
могут с переводом опоздать: история не всегда на сносях".
Бредшо повернулся спиной к далекому лагерю и продолжал копать. Он был уже
по плечи в земле, когда кто-то сверху
