Баршарг вправе употребить
присланные векселя на благо государства Варнарайн и по собственному
усмотрению.
Арфарра писал осторожней, всемерно одобряя меры аравана Баршарга по
охране частной собственности, однако сообщал, что привлечение богатых людей
к управлению государством -- не единственный, а может, и не лучший способ
заинтересовать их в сохранении нынешней власти. Например, можно занять у
этих людей большие суммы денег под обеспечение государственными землями и
предприятиями. Это навеки свяжет их с новой властью и восстановит их против
Касии, которая в случае победы не только не вернет занятого, но и конфискует
остальное.
Да, -- изумился Баршарг, прочитав письмо, -- это уже не тот глупец, с
которым я спорил о судьбах государства, и который считал, что в стране не
должно быть ни бедняков, склонных к бунтам, ни богачей, склонных к
независимости! Жизнь в королевстве горожан и рыцарей кое-чем его научила!
Или -- нет?
Или Арфарра остался прежним фанатиком и неудачником? Или он и сейчас
подписался бы под каждым указом государыни Касии, а в стране аломов научился
не править, а всего лишь хитрить?
Ну да все равно, -- не сумасшедший же он, вставать на сторону государыни,
которая жаждет его головы вот уже пятый год, только потому, что верит в те
указы, в которые не верит она сама?
x x x
Утром первого дня Лин, благоприятного для жертвоприношений предкам, в
столице Варнарайна должны были состояться похороны государя Харсомы, и вслед
за этим -- первое заседание наследников. Баршарг не торопился в столицу. Он
уехал через неделю, когда в войсках его уже называли не иначе как "Баршарг
Белый Кречет", а в приграничных деревнях говорили, что он -- потомок
Иршахчана.
Дважды в эти дни гадал он на печени, и однажды утром двое командиров
Баршарга вытащили за ноги из его палатки молоденького чиновника, зазванного
Баршаргом на гадание: сердце чиновника было вырвано из груди, и весь он был
отчаянно исцарапан, словно не смог обороняться от слетевшихся в палатку
подземных духов.
-- Я хочу поговорить с Даттамом до того, как все опекуны встретятся в
столице, -- приказал араван Баршарг, -- мы едем через посад Белых Кузнецов.
x x x
Контрабандист Клиса, раздвинув можжевеловые ветки, наблюдал за человеком
на берегу озера. Человек брел, настороженно поглядывая на тын вокруг
брошенного военного поселения, и все ближе и ближе подбирался к укрывищу с
солью. За спиной его была корзинка с травами, а в руках он держал амулет и
на варварском языке что-то выговаривал своему богу. На человеке был синий
гладкий кафтан, какие носят Небесные Кузнецы; какой, однако, Небесный Кузнец
станет мараться с травами и идолами?
Человек целеустремленно продрался сквозь ежевичник, вышел на поляну и
огляделся. Клиса крякнул селезнем.
-- Эй, мил-человек, не уступишь камушек? -- сказал он, выступая из кустов
и сунув руку за пазуху.
Человек обернулся, можжевельник за ним зашуршал, и на полянке
образовались еще двое товарищей Клисы. Человек в испуге выронил амулет и
зашарил в густой траве. Клиса в раздумье глядел на него. Не донесет ли? Но
куда ему доносить? Всякий знахарь вне государственного цеха -- черный, а
этот -- еще и бродячий.
Коротконосый Лух показал глазами на камешек, который человек наконец
нашарил в траве, и Клиса кивнул. Путеводный клубочек! Нужнейшая для
контрабандиста вещь. За такую вещь -- и убить, и украсть, и даже, на худой
конец, деньги отдать.
-- Ладно, -- громко сказал Клиса. -- Колдун ты, конечно, черный, а
человек, видать, неплохой.
Люди у кустов расслабились.
